В этой теме 0 ответов, 1 участник, последнее обновление 
- Сообщения
«Быт шофера, человека в кожаной куртке, своеобразен и интересен.
Стихийная тяга трудящихся к машине, к автомобилю — повысила интерес к этому отряду квалифицированного пролетариата.
Мечта многих молодых автодоровцев — стать в дальнейшем шофером. Работа шофера многим представляется необычайно легкой, приятной и увлекательной.
Мы помещаем очерк из быта наиболее типичных шоферов — водителей такси, где все темные и светлые стороны их жизни достаточно выпукло обрисованы.
Легенду о легкой профессии человека за рулем придется, очевидно, сдать в архив».
СТО двадцать машин на раскинувшуюся вширь и вдоль Москву и ея пригороды — это, понятно, капля в море. Все же, маленькие такси так бойко обегают кривые изгибы московских улиц, площадей и переулков, что, вездесущие и хлопотливые, они стали привычны москвичу не менее, чем трамваи, утвердились необходимой деталью столичного пейзажа.
Утро. День шофера такси — человека в кожаной тужурке, с замшевыми перчатками на руках, с золотящимся значком на фуражке — начинается в 7 часов утра. Со всех концов города с первыми трамваями к огромному гаражу на Гороховской улице стекаются шоферы. Шофер получает наряд-путевку и подсобные инструменты: домкрат, воздушный носос, лопатки для надевания шин и заводную ручку, шведский ключ, отвертку, плоскогубцы, — все это походное оружие, без которого шофер — как красноармеец без винтовки. Быстро осматривает шофер машину — чисто ли она вымыта, достаточно ли крепко накачаны шины, не сели ли рессоры. Медленно открываются ворота гаража; шофер сидится в машину, дает, пробуя рожок, несколько сигналов, и уже на дворе, поит такси бензином.
Первый раз’езд — по вокзалам. В это время еще нечего делать на площадях, рано — еще не развернулся служебно-торговый день. Вокзалы, с производственной точки зрения шофера, делятся на «бойкие» — это вокзалы Каланчевской площади да еще Александровский с Курским, и на более «тихие», находящиеся у шофера в некотором пренебрежении: Брянский, Виндавский, Павелецкий, Савеловский — на них трудно бывает заполучить пассажира. Вокзалы Москвы в эти часы выбрасывают тысячи приезжих. Провинциалы садятся в такси, чтобы сразу взять столичный тон. Их легко можно узнать: лупоглазя, они прилипают к стеклам, жадно глотая мелькающую мимо столичную жизнь. Москвичи, командировочные или курортники, загорелые, как индусы, берут такси — ибо такси дешево, уютно, темпераментно; пассажир такси развалившись смотрит на шлепающую мимо извозчичью клячу снисходительно и величественно.
День. С десяти до четырех разгорается деловая жизнь Москвы. Теперь таксийный центр — площадь Свердлова; здесь иногда скопляется до 30 машин. Подходят торопливо ответработники; на такси они успевают в десятки учреждений и, кончая поездку, требуют квитанцию — оправдательный документ.
Этот отрезок времени — самый напряженный для шофера. Улицы перегружены движением, это часы столкновений, несчастных случаев, повреждений машины и… свистков милиционера. Нельзя сказать, чтобы отношения между милицией и шоферами были очень дружественными; милиция штрафует шофера и за слишком сильный свет в фарах, и за слишком слабый, за показавшуюся милиционеру быструю езду, за то, что поставил машину к под’езду не по ходу движения — за всякую всячину.
С четырех до шести, если лето — раз’езд на дачи, а в праздничные дни — маршруты к бегам, загородные прогулки, поездки на стадионы. Большею частью в эти часы шофер заглядывает в столовку или к себе домой, закусывая на скорую руку. В то же время обычно такси, как лошадь, просит пить; бензин весь на исходе. Шоферу приходится ехать в гараж за новым запасом горючего (кроме гаража, на всю Москву всего три бензино-колонки). Гараж далеко, а за каждый лишний километр холостого пробега с шофера вычитывается 15 копеек. Вот поэтому-то шофер в таком положении часто отказывается ехать в сторону, противоположную гаражу. Он предпочитает выждать пассажира на Курский вокзал или Каланчевку — в местности, близкие к Гороховской.
Иногда пассажиру кажется, что шофер избирает более длинный маршрут поездки, но часто шофер просто выбирает дорогу получше, или же пассажир неправильно рассчитывает кривые московских расстояний. Все это — лишняя нагрузка на нервы шофера, и без того достаточно натянутые дневной работой.
С шести до восьми — театральная пора: такси, одно за другим, сменяясь у под’ездов театров, подвозят спешащих театралов.
Вечер. С восьми и до самой глубокой ночи, до двух-трех-четырех часов — больше всего гуляющая публика. Пышнее всех кутит Страстная: недалеко гладкое Ленинградское шоссе, — там можно развить недозволенную в городе скорость. Такси не задерживаются на площади, их требуют ежеминутно — они нарасхват. Публика иногда внушает сомнения, из предосторожности шоферы устроили незаметное зеркальце, показывающее, что делается за спиной — в кабинке.
В эти «гульливые» часы особенно очевидна недохватка такси. Поэтому во-всю работает частный прокат, зарабатывающий огромные деньги и обирающий потребителя. Такси для частника — убийственный конкурент. На этой почве у частников создалось враждебное отношение к шоферам такси. Враждебность эта обычно сводится к крепкой ругани, но в прошлом году, например, дело доходило и до прокалывания шин на такси.
Ночь. Шестнацати, а то и двадцатичасовой утомительнейший рабочий день шофера подходит к концу. Такси проделало полтораста с лишним километров (минимальная норма 83 км. платных и на них 25% холостых); машина и ее водитель нуждаются в отдыхе: такси в коротком ночном, а человек более длительном (шофер работает 12 раз в месяц по 16 часов). Шофер сдает машину приемщику: тут же, пользуясь переносной лампочкой приемщика, он списывает показания счетчика. Шоферу приходится торопиться — сзади уже несколько машин стоят в очереди, поторапливая сигналами; шоферу некогда отыскивать путевку, он вытаскивает коробку папирос и на крышке ее поспешно отмечает цифры счетчика, этого запломбированного и безукоризненного контролера. Затем шофер расстается с машиной, и она поступает в распоряжение гаражного «здравотдела»: всю ночь за нею ухаживают с великой заботливостью — уборщицы обливают ее всю горячей и холодной водой, бригада смазчиков осматривает детали, отмечая все, нуждающееся в срочном ремонте. Всю ночь машины передвигаются по гаражу, и для этих внутригаражных раз’ездов есть особые шоферы, — бывшие водители такси по городу, дисквалифицированные за большое количество выговоров, несчастных случаев, неоправдываемых поломок. Они работают по низшему разряду, и их упорнейшая мысль — вновь стать шофером по городу.
Оставив машину, шофер возвращает в кладовую инструмент и подсчитывает вырученные деньги. Заработок шофера тем выше, чем меньше холостых километров, чем экономнее расход бензина, чем значительнее количество платного пробега. Выручка находится в известной зависимости и от времени года, и от состояния погоды. Лето, осень и первая часть зимы до рождества — самая горячая пора работы; с нового же года до мая или в какой-нибудь очень уж сырой осенний день наступает такое вялое затишье, что хоть «садись в шину», как выражаются шоферы.
Наконец шофер сдал деньги артельщику, — теперь он свободен. Если шофер живет близко, он пешком отправляется домой, или ждет грузовика, в 2 и в 3 часа ночи развозящего шоферов по кольцу «Б». Но есть группа шоферов, живущая на окраинах, которым приходится ждать утреннего трамвая. Для них имеется отдельная комната с койками, и эту комнату шоферы между собой шутя называют «Ермаковкой». Шоферов много, а коек мало, несколько человек приспособливется на столе для… пинг-понга. В помещении холодно, шоферы с головой укрываются под пальто. Тут же буфет, — столы завалены грязной посудой, пол не блещет чистотой. Все это неуютно, невнимательно к человеку и его отдыху, и невольно отсутствие заботы о шофере сопоставляешь с бережливой нежностью, которая уделяется машинам в гараже.
Вероятно, виноваты в этом сами шоферы, и это тем более удивляет, что ведь они — сознательный и активный коллектив (на 300 шоферов — 130 партийцев).
…Недолгая ночь близится к концу. С первыми трамваями стекается к гаражу на Гороховской новая смена шоферов.
Для ответа в этой теме необходимо авторизоваться.